Книга «Кавказское эсперанто» - А. Айвазян

[Анна Книжкина 178]

«Кавказское эсперанто» - это сборник рассказов армянского прозаика Агаси Айвазяна.

Довольно объемный: 4 повести и 46 рассказов.

С определенной долей настороженности отношусь к советским и пост-советским публикациям писателей – представителей этнических групп, входивших в СССР, но в данном случае читательский эксперимент, своеобразный вход из зоны комфорта следует признать вполне удачным, хотя ознакомилась лишь с несколькими рассказами, наиболее заинтересовавшими на первый взгляд.

«Вывески Тифлиса» - история художника Григора, обладающего интересной жизненной позицией, реализуемой и в творчестве: «Какое-то странное чувство довлело над Григором: ему казалось, что если он не разоткровенничается, если не обнажит свои слабости, свои страхи, свою веру, то не будет ему жизни. Скрывать свою сущность – боль, радость, порывы, мысли, страхи – значит скрыть себя, убить себя и взамен создать другого человека. Но это уже видимость, а не человек, иллюзия, маска. А самого человека нет. И потому Григор чувствовал необходимость внутренней правды, - это было единственным доказательством его существования». Художник расписывает стены и пишет вывески – не очень грамотные, зато очень живые (настоящие находки для маркетолога: «Пиом до гроба и даже в гроба», «В духане Гога апетит Бога»). Среди этих «неуклюжих слов» есть и почти личный девиз – «хочиш сматри хочиш не». Это история не только о творчестве и о бытии, о месте почти незаметного человека в жизни целого города, но и о любви. Отличает его и некая напевность, плавность повествования и этнический колорит: «… и густ был красный свет, и густ был цвет вина в красном, и густы были в красном красные газыри архалауков, и черны были в красном черные чухи, и в разрывы этой густоты врывались, подпрыгивая, звуки шарманки, жаждали простора, вносили страсть, вносили стоны и стенания в эту красную густоту».

«Четыре добрые стены» - тоже рассказ о месте в мире, печальная почти притча, которую можно очень по-разному трактовать – тут и тема одиночества, безразличия окружающих, эгоизма. А еще в ней очень занятная характеристика дана Ги де Мопассану и другим писателям: «стопка книг: сочинения несчастного француза Мопассана да еще десятка других не ужившихся с миром людей».

«Горн» из всех историй сборника выделяется внешней формой: повествование не только отдельными частями в рамках одного относительно небольшого рассказа, но и «двумя ветвями» - внешне оформленное в два столбца и разными шрифтами. Два пласта повествования – простая история взаимоотношений героя с девушкой (отчасти любовная линия), которая отчетливо «лишняя», мешающая и не-правильная в его восприятии, и его же единение с семейной историей, кузнечным мастерством, в заброшенной кузнице. Ярко и поэтично – про живой огонь, на контрасте подчеркнуто скупо, сухо и недовольно – про девушку и чувства; но объединяет их «механика работы», своеобразный речитатив, на разные лады повторяющийся: «вправо, влево, назад, три мгновения – остановка…». Интересно, насколько личный рассказ для автора в плане кузнечного мастерства?

«От смерти до смерти» - еще одна притча, в которой интересен скорее перенос человеческих эмоций на живой объект, но не слишком предназначенный именно для эмпатии – выращенная специально для еды рыба. Отличает его и последний философский абзац, дающий простор для множественных трактовок: «самыми трудными были эти отрезки жизни – от смерти до смерти. Этот ад, этот приятный ад, этот приятный, приятный, проклятый ад!..».

В рассказе «Помощь сатаны» снова центральной темой является насущная необходимость оставить собственный сладе в жизни. Для сирого и убогого бедного рыбака Акопа единственной возможностью видится рождение сына, пусть даже такого же несчастного, как и он сам (тут очень интересный для дискуссии момент о том, что обычно детям желают лучшей судьбы), и обращающегося за помощью к Богу и дьяволу.

«Кавказское эсперанто» - титульный рассказ сборника, своеобразное отражение-дополнение исторического дела бакинских комиссаров. Это и история неоцененных усилий, неблагодарности и возмездия за совершенные поступки – а вообще довольно грустный и жизненный рассказ.

«Четыре минуты катаклизма» - небольшая зарисовка на авиационную тему. Неудачная шутка и довольно неожиданное разрешение ситуации.

И. наконец, два рассказа, наиболее интересных изначально, и – парадоксально – наименее понравившихся: «Смерть Бернарда Шоу» и «Диалог Льва Толстого с его лошадью». Взгляд другого писателя на своих «коллег» отчасти должен снимать вопрос о критике с аспектом «сперва добейся». Вот, например, Шоу заявлен как «мастер иронии и парадоксов» - но в большей степени это скорее интерпретация авторских мыслей о творчестве через персонажа, своеобразная демонстрация рабочего процесса. А «Диалог…» показался слишком философичным, хотя, пожалуй, довольно неплохо отражает определенные концепции творчества Толстого («Разум ведет к богу, разум ведет к истине и добру»).

Очень плавные, текучие тексты, ощущение скорее живого рассказа, атмосфера другого, непривычного места и времени, особого пространства, в котором живут обеспокоенные определенными темами персонажи, и вместе с тем своеобразное отражение реальной жизни.