Книга "Рубашка" - Е. Гришковец

[Анна Книжкина 178]

Евгений Гришковец (17 февраля 1967, Кемерово) – драматург, театральный режиссер, писатель, киноактер и музыкант – один из известнейших представителей современной творческой интеллигенции.

Поэтому, когда брала за чтение «Рубашки» - первого опубликованного романа – была готова к страданиям героя-интеллигента. Но эти страдания настолько превосходят все разумные пределы, описаны с таким пафосом и приправлены невероятным обилием восклицательных знаков и многоточий, что хочется верить, что такой сияющей мешанины бессмысленных эмоций и псевдофилософских размышлений не может быть даже в одной отдельно взятой мужской голове.

Главный герой, архитектор Александр, перебравшийся в Москву из неназванной провинции, и занимающийся небольшими частными заказами, страдать начинает с самого утра, описание которого и является началом книги. Повод для страдания великолепен: к нему приезжает лучший друг, на которого придется тратить время, а ему некогда, поэтому друг приезжает не вовремя, НЕКСТАТИ! Именно так, с капслоком и восклицательным знаком. Думаете, герой усиленно работает или решает какие-то проблемы? Вовсе нет, он просто влюбился, ему некогда заниматься всякими глупостями вроде обеспечения материальной состоятельности или приземленной покупкой запасного колеса в машину, он страдает. Потому что нет повода позвонить Ей, потому что Она не звонит сама, потому что если он сам позвонит Ей, то нельзя это делать, когда у него мерзкое ощущение во рту после сна или когда он жует жвачку, потому что Она может не взять трубку, и придется мучительно размышлять, почему… Вот пример типичного пассажа: «Я отлично знаю, что звонить, конечно, не нужно. В этом нет решительно никакого смысла! После таких звонков становится только хуже. Причем в любом случае. Например, вот ты не выдержал и позвонил. Предварительно придумал причину, высосал из пальца какой-то предлог и набрал заветный номер… И тебе не ответили! До этого звонка было не здорово, а после… стало просто невыносимо! Почему она не ответила? Не услышала звонка? Опять же почему? Не хочет отвечать? Может быть, у нее определился номер того, кто ей звонит, то есть мой номер, и она не пожелала ответить? Почему? Я надоел? Или она занята? Или она не одна? Почему она не отвечает? Надо было позвонить с другого не известного ей номера…»

И вот так – абзац за абзацем. Далее последовательно возникают: «Или она ответила, но коротко сказала: «Извини, не могу сейчас говорить, перезвоню сама» <…> А если она позвонит нескоро, как тогда жить? Надо немедленно придумать совсем весомый повод, чтобы как бы не мочь не позвонить снова»; «Или я позвонил <…> мы поговорили <…> я говорю «Пока, целую», - а она: «Пока-пока». И не сказала «целую». Почему? Почему она не сказала? И я начинаю думать, думать…»; «Или звонишь… и все хорошо! И минут десять-пятнадцать после такого разговора – счастье и покой. Но скоро, очень скоро покой улетучивается. А просто после такого прекрасного разговора ты вспоминаешь каждое ее слово… У тебя больше ничего нет, кроме этих слов <…> их становится НЕДОСТАТОЧНО!». Целыми страницами, без перерыва, отвлекаясь только на страдания по другим поводам: «украли» заказчика, на которого герой вовсе не хотел работать, волоски попали на воротник рубашки, попутная машина недостаточно чистая и ухоженная, чтоб герой в нее сел и поехал, не бедствую, но переживаю из-за покупки клубники зимой – ведь летом будет вкуснее и дешевле.

Абсолютно все становится поводом для нытья или занудных рассуждений, а событий при этом в истории практически не происходит. Описан один день с бесконечным рефлексированием, парой встреч, деловым разговором, и постоянным перемещением по Москве из одного заведения общепита в другое. А уж когда в конце героиня отказывается от уже назначенной встречи – герой доводит себя практически до обморока.

Казалось бы, такого трепетного, чувствительного мальчика можно пожалеть, но герой настолько мерзкий, что не получается. Надоедает он уже примерно на этапе процитированных выше рассуждений о звонках (а это даже не 50-ая страница!), так еще и с моральной точки зрения выглядит неприглядно, рассуждая в духе «вот если бы друг в авиакатастрофе погиб, то был бы повод позвонить Ей», называя официантов холуями, желая о родном городе знать только то, «что там все очень плохо, все спились, опустились… после моего отъезда жизнь остановилась, и все страшно скучают». Мелкое, противное, эгоистичное, завистливое существо (например, посещение выставки, чтобы убедиться, что «ничего интересного не получилось, поздравить приятелей с успехом и позлословить на их счет с другими коллегами»).

Вообще, мужики в этой истории ведут себя как женщины с ПМС. Это было бы объяснимо, будь автор женщиной, но откуда такое поведение в мужской книге? Одного бросила не любимая, но любящая жена, от которой он гулял на регулярной основе – так он больше не может даже с ней в одном городе находиться. При этом, он же рассказывает как водил в ресторан студентку, и как ему было жалко оплачивать счет, когда она обозначила позицию «секса не будет». Второй, бросив все дела, следит даже не за своей бывшей женщиной – а за ее потенциальным ухажером, с которым она и встретилась пару раз. Или вот снова прямая трансляция из головы главного героя: «Обычно я очень ревнив. Особенно, когда отношения с кем-то заканчивались, и влюбленность проходила. Но ревность-то оставалась: как можно на мое место пускать другого?!». Не мужики, а истерички с гипертрофированным эго.

«Рубашка» - это худшее, что я читала за последние годы. Простые, банальные и клишированные женские романы лучше, чем это, уже хотя бы тем, что не претендуют на звание «высокой литературы», интеллигентность и интеллектуальность. Женские детективы Донцовой и мужские крутые истории про Слепых и Бешенных лучше, потому что в них есть хоть какой-то сюжет. Что угодно лучше этого унылого, бессмысленного, пафосного монолога в триста страниц объемом, с его отвратительными, отталкивающими персонажами. Когда наиболее приятный персонаж, это эпизодический таксист с джазовой музыкой, когда недоумение вызывает даже официант, переставший носить шейные платки из-за единичного приглашения на ужин от иностранца (который, может, и не подразумевал никаких последствий и не собирался делать гомосексуальные предложения) – это многое говорит о впечатлениях от прочитанного.

«Какая маленькая у меня голова, какой это маленький сосуд! И сколько в ней говна, а?!» - восклицает главный герой. Это удивительно точно передает ощущения от прочитанного: какая маленькая книжечка, а сколько в ней уместилось говна.