Книга «Урал 2017. Эра безумия» - А. Орлов

[Анна Книжкина 178]

Книга Андрея Орлова «Урал 2017. Эра безумия» привлекла внимание наличием в аннотации термина «зомби» - являюсь поклонницей этого специфического жанра.

«Оживший мертвец – это гарантированный источник неприятностей», утверждается в истории. И, соглашаясь с этой сентенцией, отмечу: зомби – это как раз тот вариант фантастического противника, с которым в принципе невозможен диалог в любой форме из-за отсутствия когнитивных способностей. При этом внешне зомби могут сохранять вид близких или знакомых людей, которые всего-навсего заболели и инстинктивно вызывают реакцию, заключающуюся как в стремлении помочь, так и в непонимании опасности. Одновременно вызывающие омерзение и страх, зомби интересны как своей видовой вариативностью и причинами происхождения, так и тем, что являются своеобразной «перспективой» для каждого живого, ведь после смерти неизбежно придется пополнить ряды мертвой армии.

Зомби в книге Орлова не являются классическим вариантом «оживших мертвецов». Это агрессивные, подвижные создания, способные даже проявлять взаимодействие с окружающими предметами. Герои задаются вопросом: «Кто они? Ожившие мертвецы, те самые, пресловутые зомби, питающиеся свежей плотью, или живые, но озверевшие люди с новоприобретенным инстинктом убивать?». Вообще, описание зомби в книге довольно противоречиво: то они не способны заметить спрятавшегося в нише человека, пробегая мимо, то реагируют на него – видимо, по запаху, то способны использовать друг друга как опору или даже пытаются использовать технику (это, впрочем, последовательные сцены – проявление эволюции при необходимости добычи питания?). Упоминается, что они продолжают дышать, т.е. это все-таки «живые люди, хотя и живущие какой-то странной жизнью, напрочь исключающей мозг». Они издают звуки, при этом автор описывает их как разные – то ли специально, то ли просто для эффекта (например, «орущему мускулистому типу», «атакующая взревела благим матом», «завизжала тварь» и т.д.). «Мгновенно, как только созревает эта гадость, перестраивается организм, имеют место лицевые деформации, человек теряет разум и начинает хотеть себе подобных в качестве пищи» - так описан механизм действия инфекции. Что интересно в финальном пояснении, так это упоминающийся факт, что вирус должен был привести к смерти и быстрому уничтожению трупов, а привел к тому, что «50% населения превратилось в плотоядных зомби». В общем, описание местной разновидности зомби получилось сумбурным, хаотичным, а наметившаяся эволюция этих «новых хищников», видимо, нужна автору только для усиления эффекта перед финалом.

Есть еще забавный момент, связанный с физиологией: «Здесь даже зомби были настолько суровы, что не помышляли о ночном сне». Откровенно говоря, не припоминаю связи зомби с циклом день-ночь и испытывающих потребность в отдыхе; чаще всего упоминается анабиоз при отсутствии внешних раздражителей и замедление при снижении температуры.

Вынуждена констатировать, что автору книги, Андрею Орлову, видимо, не хватает писательского мастерства. Проблема в том, что после прочтения книги не складывается даже внятное описание и четкое описание «зомби». Финальное объяснение тоже поднимает вопросы сюжетной логики: например, если вирус разрабатывался специально, то неужели он был создан настолько быстро и просто, что не хватило времени на полноценный анализ атмосферы? Сложилось ощущение, что его разработчики действовали наобум, рискуя, не проводя никаких особых полевых испытаний (как тогда вообще было спрогнозировано действие вируса?), что было бы уместно в критической ситуации – но она была спокойной и обыденной. Т.е. автор предлагает оригинальное решение проблемы возникновения инфекции, но оно не выглядит ни логичным, ни убедительным. Эффект ради эффекта – как очень многое в этой истории.

Эффект ради эффекта проявляется и в техническом аспекте авторской работы. Диалоги автор стремится разнообразить шутками и хохмами, далеко не всегда уместными; они же возникают и в авторской речи. Предложения короткие, что делает и без того быстрое повествование набором постоянно сменяющихся сцен. Очень много восклицательных знаков, которые иногда смотрятся не просто лишними, а словно «заставляют» читателя «реагировать правильно»; т.е. автору мало сообщить после «перерождения» одного из персонажей, что это «уже не тот Кравец!» - ему надо как бы крикнуть читателю: «обрати внимание, это уже не тот Кравец!». Одним словом, вместо усиления эмоциональной реакции, восклицательный знак, наоборот, вызывает негатив.

Ситуация с неравномерным течением болезни позволяет автору держать читателя в напряжении, постоянно напоминая, что обратиться может каждый буквально за несколько секунд. Но постоянная смена коллектива персонажей, сосредоточенного вокруг ключевых, не способствует эмоциональной вовлеченности: читатель не успевает «привязаться» к героем, а потому не испытывает особых эмоций от их гибели на фоне постоянных жутких и пугающих картин апокалипсиса в городе.

Парадоксальный факт: пожалуй, наиболее интересным персонажем оказывается не правильный и трагический главный герой, но алкоголик Витек, пожалуй, впервые надеющийся, что происходящее – только галлюцинация. Ему даже не уместный и пошлый юмор придает колорита; он же довольно удачно комментирует происходящее и, как ни парадоксально, хорошо себя проявляет с точки зрения инстинкта самосохранения.

К удачным моментам стоит отнести и то, что события преимущественно разворачиваются на улицах знакомого российского города, Екатеринбурга – особенно, наверное, интересно будет читать знакомым с локацией.

В целом же, «Урал 2017. Эра безумия» производит ощущение простого боевика, своеобразной «дорожной истории» на фоне ярко прорисованных картин апокалипсиса. Но книге отчетливо не хватает базовой проработки, логики в общей картине происходящего: декорации должны все же быть более солидными. Стоит отметить еще и наличие в книги мизогинии (например, в обучении женщин использованию оружия – а ведь как минимум одна из них демонстрирует отличные навыки) и гомофобии.